Из воспоминаний монахини Магдалины (Халиной Ф.С.) [2]:
    "Мы много странствовали в то время по горам: о.Пахомий, Виктор, я и Саня
     Нагибина. От самого Каскелена до Тургеня пешком по горам ходили. Через
     горные реки о.Пахомий нас переправлял. Он сильный был, крепкий. Встанет
     посреди реки и нас, и Виктора перекинет с берега на берег.
     А бывало, сидит Виктор в своей келье, потом встрепенется, побежит к
     о.Пахомию: "Бери скорее чайник, бежим туда, далеко по щеле в горы, там
     есть святое место, та чайку попьем. Там святое место! Там — Ангелы!...".
     С о.Пахомием они много странствовали. Куда бы ни шел Виктор, все с Пахомием...".
В конце 1920-х и начале 1930-х гг. церковная жизнь в Алма-Ате терпела особые потрясения. В городе происходили поголовные аресты духовенства, монашествующих и просто православного люда. В горах — облавы на пустынниковв... В горах монахи жить уже не могли. Те, кто не был арестован, спустились в город. О.Пахомий тоже покинул свою келью. За ним велась слежка, и он ходил из дома в дом, избегая ареста. Он ушел в г.Верный (ныне Алма-Ата)

В г.Алма-Ата о.Пахомий жил у разных людей, тайно служил, венчал, отпевал на дому. Часто ходил с монахинями закрытого в 1922г. Иверско-Серафимовского монастыря в Аксайское ущелье на могилу убиенных иеромонахов, служил панихиды

Из воспоминаний Надежды Григорьевны Казулиной [1,С.157–158]:
   "В 1929г. нас раскулачили, отца посадили в тюрьму г.Оша, и в тюрьме от
   заключенных духовного звания он узнал, что недалеко от Джалал-Абада есть
   орехосовхоз, который называется Кызылынкур, и в горах, недалеко от этого
   совхоза живут старцы-подвижники.
   И когда отца отпустили на свободу, то дали ему предписание — вывезти семью
   на добровольную ссылку, куда он сам захочет, только подальше от Токтогула.
   И папа прямо из тюрьмы пошел в Кызылынкур искать старцев, и нашел их.
   Нашел он сначала на одной горе в орешниках иеромонаха Досифея...
   Он был очень строгой жизни.
   Возле него жили четыре монахини: Досифея, Дорофея, Клавдия и Мария.
   У них была маленькая пасека и полувырытая избушка.
   Через гору от него жили Калистрат Иванович и Мария Андреевна Гриневы из
   Алма-Аты — рабы Божии, с двуми девочками, и возле них в то время жили
   о.Пахомий и матушка Магдалина алма-атинская, а на другой горе —
   иеромонах Макарий (Ермоленко), который был очень стареньким.
   И вот, мы начали там жить, подвизаться и молиться.
   К нам в горы часто приезжали монахини.
   У монахов было строгое правило, жили они по монастырскому уставу.
   Батюшки служили Литургию (у всех были антиминсы).
   Чаще служили у Калистрата Ивановича. Там я научилась петь по нотам. Учили меня
   Татьяна Хахулина и Саня Нагибина — они были монастырские певчии. Служили
   ночью. Закрывали подушкой окошечко, кто-нибудь один стоит на улице на страже,
   с собакой. Сделали занавесочку, за ней — алтарь, а перед ней и мы стоим. Все это
   в такой комнате, которую и комнатой назвать нельзя, вроде погребка и сакли.
   И молились, и пели.
   О.Пахомий служил очень часто. Он был такой благостный: на него посмтришь, и сразу
   чувствуешь к нему расположение, до того добрый вид был у о.Пахомия. Рыжеватая
   бородочка, глазки голубенькие, ласковый, ласковый взгляд. Как жил отец
   Пахомий? У землянки, где жили Калистрат Иванович с Марией Андреевной и к
   которой мои дядя с тетей пристроили кибиточку, была еще маленькая лазеечка,
   куда отец Пахомий прятался ночью. А на день он уходил под-горку-на-горку, где
   была пропасть; возленее нагибалась лоза, под лозой — дверочка, которая
   поднималась в лазейку вроде люка, там — лествичка из глины, и по ней спускаешься
   в пещерку, окно которой выходило на обрыв. Очень высокий обрыв, а дальше
   за ним — горы уже без орешника. Один только раз я была в этой пещерке.
   Меня, десятилетнюю девочку, отец Пахомий взял с собой и разрешил зайти в
   пещеру через люк. Отец Пахомий прятался там весь день, а на ночь возвращался
   в лазеечку у землянки Калистрата Ивановича. Помню, как однажды на Пасху мы
   служили ночью на горке у о.Макария.
   Горы эти очень красивые, все в орешнике. И мы жили этими грецкими орехами.
   У нас там родился еще один брат, Миша, а отец Пахомий его крестил... "