Полтора месяца монахиня Иннокентия находилась в тюрьме в одиночной камере. 14 марта 1925г. в ПКК обратилась ее бабушка Анна Николаевна Унковская с просьбой о помощи, просила "оказать содействие к их скорейшему освобождению с передачей их на поруки, если последнее необходимо"
28 апреля и 8 мая 1925г. Екатерина подавала заявления с просьбой разрешить ей совместное заключение в общей камере вместе с матерью для ухода за ней, "ввиду ее преклонного возраста и крайне нервного состояния".
В 1925г. следователь на Лубянке требовал, чтобы монахиня Иннокентия выдала того, у кого хранятся церковные ценности Зосимовой пустыни, настаивая на том, что у него есть средства заставить ее говорить. "У Вас таких средств нет, — ответила она. — Что бы Вы ни сделали, мои страданья будут меньше, чем те, которые претерпел Спаситель. Я приму любые страданья". Следователь, поняв, что ничего не добьется, смял протокол допроса и швырнул ей в лицо. На Лубянке не нашлось достаточных материалов, чтобы обвинить мать и дочь Хвостовых в совершении ими какого-либо преступления. Им дали "минус шесть", т.е. не разрешалось проживать в шести губерниях: Московской, Ленинградской, Киевской, Харьковской, Ростовской и Одесской областях с прикреплением к определенному месту жительства на 3 года, считая срок с 13 января 1925г. В качестве места административной ссылки Хвостовы выбрали Тверь