Служение
Орловская о., г.Болхов, храм свт.Алексия, митрополита Московского 
иерей 
Год начала 1941 
День начала 16 
Месяц начала 10 
Год окончания 1942 
Из воспоминаний протоиерея Василия Ермакова:
    "Началась война. И мы стали свидетелями трагического отступления...
     наших войск. 9 октября 1941г. в наш город вошли немцы. Вскоре среди
     оставшихся жителей прошел слух о том, что собираются открыть церковь.
     16 октября был открыт храм, бывший монастырский, во имя святителя Алексия,
     митрополита Московского. Где брали святыни для вновь открывшегося храма?
     Ведь все было разграблено, разорено... Люди, принимавшие участие
     в восстановлении Алексиевского храма, рассказывали, что ходили по закрытым
     храмам, собирали иконы, которые не успели уничтожить. Так нашли икону
     Божией Матери, чтимую, два на два метра; она была приколочена к полу,
     и ее топтали ногами. Часть икон принесли в церковь сами жители.
     Нашелся и священник... — отец Василий Веревкин.
     Вот этот единственный оставшийся в городе священник и пришел совершать
     богослужение. Была и Чаша, достали и антиминс, облачение и книги взяли
     из музея, и служба началась... Мы с отцом пошли в церковь...
     Помню, я пришел в церковь где-то в конце года, под Николин день. Дома
     отец сказал: "Дети, пойдемте в церковь — принесем благодарение Богу"..."
Орловская о., г.Болхов, храм Рождества Христова 
иерей 
Год начала 1942 
Год окончания 1943 
День окончания 16 
Месяц окончания 7 
Из воспоминаний протоиерея Василия Ермакова:
    "Наступил 1942 год, очень трудный: фронт отстоял от нас в 8-ми километрах.
     Я с родными пошел в церковь под Рождество. Стоял в переполненном храме
    (новый открыли, Рождества Христова, в нем помещалось до трех тысяч молящихся),
     и мне было удивительно видеть горячую молитву, и слезы, и вздохи.
     Люди, в основном женщины, были в протертых фуфайках, заплатанной одежде,
     старых платках, лаптях. То была молитвенная толпа, и крест — истовый,
     благоговейный, которым они осенялись, молясь за близких, за свои семьи,
     за Родину. Это потрясло. Была настоящая глубокая молитва русских людей,
     обманутых не до конца, которые опомнились и вновь приникли к Богу.
     И вот тогда я со всей ясностью ощутил: "Небо на земле"...
     В те скорбные для меня, мальчишки, дни священник отец Василий Веревкин
     заприметил, что я стал регулярно посещать церковь, и позвал меня в алтарь...
     Летом я посещал храм часто, все выходные и праздники. И видел, что народ
     все больше и больше идет в церковь, несмотря на прифронтовые условия и
     бомбежки...
     Храм я не покидал... Твердо ходил в церковь, молился, просил Господа и Богородицу
     о помощи...
     И в крестном ходе на Пасху 1943 года я принимал участие уже в стихаре,
     как маленький священнослужитель...
     Нам тогда впервые разрешили крестный ход в Пасхальную ночь — но при условии:
     крестный ход без свечей, для светомаскировки. На тот день, 25 апреля, был
     снят комендантский час, и в десять вечера отец, я, две сестры пошли в церковь,
     а мама дома осталась.
     Был теплый вечер, травка зеленела, горожане шли в храм Рождества Христова
     и во Введенскую церковь. Несли освящать что у кого было...
     И в 12 часов ночи пошел крестный ход с пасхальными песнопениями.
     А часов в 11 — завывание бомбардировщиков! Наши. Они в ту Пасхальную ночь
     летели из Тулы на Орел... Слава Богу, Болхов не бомбили. Хотя свист бомб
     мы слышали — метрах в двухстах от нашего дома в речку упали три бомбы...
     Летом по домам носили чудотворную Тихвинскую икону Божией Матери.
     Как ее принимал народ! Приходил в дом отец Василий Веревкин, служил краткий
     молебен. Икону поднимали — и мы под ней проходили. Это была радость,
     праздник для всей улицы, на которой совершался молебен. Но были и дома,
     которые святыню не принимали...
     В мае-июне 1943г. с бомбежками было поспокойнее. Готовилось наступление
     советских войск на новом участке, немцы активно перебрасывали технику.
     В июле немцы стали отступать из-под Калуги"

Аресты
Орловская о., г.Болхов 
Год ареста 1943 
День ареста 16 
Месяц ареста 7 
Из воспоминаний прот. Василия Ермакова:
   "13 июля бомбежки были с 9 вечера до 5 утра, 14 июля начался артобстрел
    Болхова, снаряд попал и в собор, 15-го фронт еще ближе, километрах в десяти,
    артобстрел усилился, пошли налеты авиации. А 16-го немцы пошли по домам —
    собирать молодежь в Германию...
    16 июля 1943г. я попал в немецкую облаву вместе с сестрой; в эту же облаву
    попала семья о.Василия Веревкина: нас гнали под конвоем на запад.
    В Брянске мы встретили эшелон раненых немцев из-под Ленинграда...
    К тому времени оголодали мы сильно: неделю, считай, нас не кормили...
    От Болхова до Навли (в Брянской области) нас вели под конвоем, из деревни
    в деревню.
    До середины августа гнали по Орловщине, прошли около сорока брошенных
    сожженных деревень... В день проходили по 8–10 километров, часто были
    налеты, бомбардировки советской авиации. Гнали нас солдаты Восточного
    батальона, они нас охраняли. Пить приходилось из луж.
    Не кормили, конечно, но в деревнях отпускали на самопропитание — мы ходили
    по домам, искали, что оставалось из съестного: в огородах какие-то овощи,
    огурцы, картошку, соль. Но свобода была ограничена, далеко не убежишь: везде
    дзоты, там полицаи. По дороге иногда останавливались, командовали:
    "Туалет — айн метр!.." Это значит: по нужде можно было отойти от дороги
    на один метр... Так и шли мы на запад, под Таллин...
    Из Навли на платформе нас перевезли под Брянск, а потом отправили на запад.
    Народу — больше трех тысяч, 60 багажных, "телячьих", вагонов по 60 человек.
    Впереди и сзади — пулеметы с немцами. Пленных ничем не кормили, только
    в Брянске дали буханку на 8 человек. Дней десять ехали по маршруту:
    Витебск — Даугавпилс — Таллин.
    В углу вагона отгородили кусок — ни встать, ни сесть. Все в одной куче:
    Вася Веревкин с семьей, я, сестра — все из Болхова... Опасностей хватало"
Места заключения
Эстонская ССР, г.Палдиски, фашистский Палдиский концлагерь, карантин Пыллкюла 
Год начала 1943 
Месяц начала 9 
Год окончания 1943 
День окончания 14 
Месяц окончания 10 
Пленных хотели везти в Германию, но повернули на Эстонию, и 1 сентября 1943г.
они очутились в концлагере Пыллкюла в ста километрах от Таллина. Большую часть
пленных отправили на каторжные работы в Германию, остальных использовали
как рабочую силу в Эстонии.
Под Таллином было три концлагеря: Клоога, Пыллкюла и Палдиски. В основном,
в них находились жители Ленинградской, а затем и Орловской обл.
Заключенных содержали в нечеловеческих условиях: практически не кормили, поили
тухлой или ржавой водой. Смертность была очень высокой из-за болезней и голода.
Спали вповалку на земле. Ложишься вечером, поговоришь на ночь с соседом,
а утром — он уже остывший. На зеленой полянке около Пыллкюла каждый бугорок
напоминает могильный холмик".

В Эстонии в 1942–1944гг. существовали две епархии: Таллинская, окормлявшая
эстонские приходы, во главе с митрополитом Александром (Паулусом), и Нарвская,
окормлявшая русские приходы, во главе с епископом Нарвским и Изборским
Павлом (Дмитровским), призывавшим православных Эстонии не разрывать связи
с Матерью-Церковью, и, не испугавшись угроз, властей, сохранившим верность
Московскому Патриархату, что позволило сохранить почти все русские приходы.
Владыка Павел (Дмитровский) добился разрешения у германского командования
на духовное окормление и оказание помощи заключенным лагерей, находящимся
на эстонской территории.
Под руководством владыки Павла священнослужители посещали лагеря для беженцев
и перемещенных лиц, совершали там богослужения, крестили, хоронили, привозили
одежду и продукты.
В лагерях Клоога, Пыллкюла, Палдиски, Вильянди трудились протоиерей Иоанн
Богоявленский (впоследствии первый ректор возобновленных Ленинградских духовных
школ, а с 1947г. — епископ Таллинский и Эстонский Исидор), священник Михаил
Ридигер (отец Святейшего Патриарха Алексия II) и др.
Архиепископ Павел сам посещал лагеря русских военнопленных, оказывал им помощь.
Священник Михаил Ридигер горячо поддержал владыку Павла (Дмитровского)...
С первых же дней гитлеровской оккупации он стал посещать концлагеря, считая
это своим христианским долгом. Среди таких лагерей был и лагерь Пыллкюла,
в котором находились о.Василий Веревкин, Вася и Лида Ермаковы.
Таллинское духовенство, особенно о.Михаил Ридигер, стало хлопотать об освобождении
находящихся в лагере священников и их семей, среди которых, кроме о.Василия
Веревкина, были о.Иоанн Попов, о.Валерий Поведский (духовный сын отца Алексия
Мечева, диакон Петр Никольский и др.
За любовь, за молитвы о.Михаила Ридигера, они смогли освободиться из лагеря.
Из воспоминаний прот.Василия Ермакова:
    "Нас поддерживало Таллиннское православное духовенство: в лагерь приезжали
     священники... Для узников концлагеря это было духовное подкрепление.
     Люди причащались, была торжественная служба. Богослужение совершал
     священник Михаил Ридигер, отец Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.
     С ним приезжал... архиепископ Таллинский Корнилий, тогда он был просто
     псаломщиком...
     Все, приехавшие из Петергофа, Пушкина, Красного Села (лагерь был большой,
     все мы там были вместе), все молились и пели, и явственно ощущалась
     благодать Божия...
     Таллинское духовенство обратилось к немцам с просьбой — отпустить
     священнослужителя и его семью...
     И вот на Покров, 14 октября 1943г., освободили отца Василия Веревкина
     и его семью — отпустили в Таллин.
     О.Василий Веревкин под шумок сказал, что и мы — его семья, а про родство,
     слава Богу, не спрашивали. Поэтому вместе с батюшкой и его женой, матушкой
     Варварой Николаевной, его сыновьями Василием и Владимиром, освободили также
     и нас с сестрой Лидией, и Виталия Солодова, болховского соседа по улице"