Николай Никифорович проходил по одному групповому следственному делу со священномучеником епископом Серафимом (Звездинским), священномучеником Владимиром Амбарцумовым, епископом Гавриилом (Красновским), викарием Московским, с епископом Арсением (Жадановским), Евфросинией Николаевной Мечевой, женой свмч. Сергия Мечева и другими. На допросе 22 апреля 1932г. он держался мужественно, никого не оговорил. Поскольку он был знаком со священником Михаилом Польским, бежавшим в 1930г. из ссылки, то его спрашивали о нем. Он ответил:
    "[Священника] Польского Михаила я знаю, поскольку иногда ходил в церковь
     Петра и Павла на Преображенской площади, где он служил. Впоследствии я
     лично его не видел, а от кого слышал такие разговоры, — не помню...".
Николай Никифорович со стойкостью и мужеством исповедовал перед следователем свою веру:
    "На работе меня знают как человека верующего и иногда подшучивают надо мною
     о том, что я не знаю, во что я верю. Мне приходится им доказывать свою
     правоту".
Этим он отвел от себя подозрения в агитации рабочих. Виновным в принадлежности к а/с организации он себя не признал:
     "Ни в какой организации против власти я не состою"